Для сведения легендарного Б. Зубкевича и его товарищей, начинающего журналиста Б. Пилипенко и бюро проверки «Комсомольской правды» сообщаю, что стрельба по-македонски впервые попала на страницы газет в 1934 году, когда в Марселе усташами, адептами стрельбы по-македонски, при наличии самой тщательной охраны кортежа были застрелены югославский король Александр и министр иностранных дел Франции Барту. С середины 30-х годов стрельбе по-маке. В 1929—1945 гг. — фашистская организация хорватских националистов. донски, т.е. стрельбе на ходу из двух пистолетов (или револьверов) по движущейся цели начинают обучать в США агентов ФБР, а в Англии — агентов оперативных отделов Скотленд-Ярда. С 1942 года стрельбу по-македонски начали культивировать розыскники советской военной контрразведки. К 1944 году, когда происходит действие романа, стрельба по-македонски культивировалась по крайней мере в семи странах.
Как же в романе, законченном в 1973 году и впервые опубликованном в конце 1974 года, автор мог «придумать» то, что стало достоянием гласности за сорок лет до этого? Как же ни у кого в редакции не хватило соображения позвонить автору и поинтересоваться стрельбой по-македонски — я отвечаю на письма читателей и уж редакции дал бы исчерпывающий ответ с указанием соответствующих источников.
Одного желания Вашего корреспондента походя, без всякой в том необходимости пнуть известный роман и изобличить его автора в «сочинительстве» еще недостаточно, Геннадий Николаевич, для публикации двенадцатимиллионным тиражом облыжного клеветнического утверждения. Должен заметить, что в «Комсомольской правде» стало нормой пренебрежительное обращение с писателями. С какой целью это делается? И не надо, Геннадий Николаевич, на меня обижаться — я не могу оставить без последствий облыжное утверждение газеты и безответственные действия Ваших подчиненных.
Жму руку. В. Богомолов 12 мая 1985 года
Как стало известно, 11 февраля с.г. в Москве при входе в подъезд своего дома подвергся жестокому нападению известный русский писатель Владимир Богомолов. Пожилому человеку, участнику Отечественной войны, двумя накачанными молодчиками 20—25 лет (еще двое стояли на стреме со стороны улицы) было нанесено свыше десяти ударов кастетами — только на висках и верхней части головы пришлось наложить 14 швов. Однако «вырубить» В. Богомолова не удалось, он продолжал сопротивляться и даже после обработки кастетами преступники не смогли отобрать у него небольшой кейс, где единственной ценностью в этот вечер оказалась... полученная с машинки глава из нового романа.
— Я прожил долгую нелегкую жизнь, — сказал корреспонденту ИТАР-ТАСС писатель, — на протяжении четырех лет находился в действующей армии и повидал всякое, но биография моя была неполной — меня никогда не били, а тем более зверски не избивали. Теперь этот пробел заполнен. Я попал в ловушку в подъездном тамбуре: когда нажимал кнопки кодового замка, двое бесшумно появились за моей спиной. По заключению специалиста, я действительно пропустил одиннадцать или двенадцать кастетных ударов в голову и в лицо — не тот возраст и не та реакция. Меня били с двух сторон, добавляли и кулаками и ногами, не менее шести ударов я все же поймал руками, о чем свидетельствуют кровоподтеки, особенно на локтях. Вырубиться я не мог, поскольку понимал, что, если потеряю сознание или психологически сломаюсь, меня убьют. Двое, годящихся мне по возрасту во внуки, парней били меня с ожесточением, в полном молчании, шла напряженная, с возбужденным дыханием, сосредоточенная, непонятная мне работа. И я тоже молчал, понимая, что в России, какую мы получили, спасение убиваемых — дело рук самих убиваемых. Я беспартийный, далекий от общественной или коммерческой деятельности человек и поначалу решил, что, получив заказ кого-то избить до полусмерти или убить, меня с этим человеком перепутали. Однако после того как они стали вырывать у меня кейс, я не исключаю, что все это делалось с целью банального ограбления. Как бы то ни было, дарованное каждому современному россиянину право быть избитым, ограбленным или убитым — на улице, в общественном месте или в своем доме — мною частично реализовано. В последующие два дня я слышал репортажи с Всероссийского совещания по борьбе с преступностью — пафосное, набившее оскомину словоблудие, никак не связанное с реалиями нашей жизни. О резком ухудшении криминогенной обстановки в нашем микрорайоне неоднократно сообщалось в отделение милиции, однако никаких мер не последовало. Не только милицейских патрулей, но даже участкового не видно около наших домов месяцами. О нападении на меня было сообщено по «02» в дежурную часть города буквально через 5 минут. Прошло пять суток, но никто даже не расспросил меня, не уточнил детали, хотя, например, плоский, массивный, обтянутый светлой пленкой кастет, как и другой — самоделковый «гребешок», — я мог бы описать или опознать среди многих других.
До сих пор был убежден, что для написания рецензии необходимо как минимум прочесть текст произведения, — оказалось, вовсе и не обязательно.
24 ноября с.г. в «Литературной газете» напечатана подписанная буквами С.Т. заметка о моей маленькой повести «В кригере» («Новый мир», № 8, 1993) — публикация, свидетельствующая о незнании и полном игнорировании автором текста и содержания рецензируемого произведения.