Сочинения в 2 томах. Том 2. Сердца моего боль - Страница 159

159

...Прогрохотало несколько крестьянских фур, до верха забитых скарбом.

Дороги заполнены не столько автомобилями, сколько пешеходами. Без конца тянутся беженцы. Немцы бредут по дорогам — идут на север из Чехии, на восток с Эльбы, на запад из Восточной Пруссии, на юг из Штеттина... — из всех концов Германии во все ее концы. Они тащат на себе, везут на чем попало свое имущество. Тут и детские коляски, заполненные чемоданами и картофелем, тут вдруг и шикарная черная карета с детьми и стариками, тут и простые строительные тачки, нагруженные до отказа...

Люди, согнувшиеся под тяжестью тюков, матери с детьми на плечах…

…Старуха-немка тащит кошку в клетке для попугая.

Женщины — старые и молодые — в шляпках, в платках тюрбаном и просто навесом, как у наших баб, в нарядных пальто с меховыми воротниками и в трепаной, непонятного покроя одежде. Многие женщины идут в темных очках, чтобы не щуриться от яркого майского солнца и тем предохранить лицо от морщин...

Мужчины, сняв пиджаки и надвинув на глаза шляпы от солнца, толкают пароконные фурманки, спаренные велосипеды, на которых утвержден стол вверх тормашками, служащий грузовой платформой, ручные тележки с грудами всякого барахла.

…Высокий пожилой немец с траурной повязкой на рукаве, в широкополой соломенной шляпе, золотых очках, благообразный.

...Множество инвалидов и калек. Безногие, сидящие на трехколесных креслах и двигающие ручные рычаги, хромые, к рукам которых костыли привязаны широкими ремнями, обезображенные, слепые, безрукие...

Не развалины городов, даже не разбитая военная техника, валяющаяся на полях, вдоль обочин дорог, а именно эти бредущие по дорогам люди с мешками и детьми говорят о том, что война близится к концу и мы в самом центре Германии.

2 мая мы проезжаем по центру Берлина.

Берлин в развалинах, всюду руины, битое стекло, обвалившийся кирпич, завалы, сильный запах гари и пыли.

Сумрачный день… Среди нагромождения камней от разбомбленного огромного дома лежит вырванная с корнем большая яблоня, под весенним ветром ее пышная крона тихо шелестит и вздрагивает. Все вокруг освещено красно-оранжевым заревом. Из-за дыма пожарищ и мелкого, накрапывающего дождика солнца не видно, хотя на улицах не по-весеннему тепло.

Везде — на домах и в проемах окон — белые флаги, простыни и даже наволочки. На сохранившихся окнах аккуратные шторы из плотной черной бумаги — «гардины затемнения». На остовах разрушенных и некоторых уцелевших зданиях, на сохранившихся окнах огромными буквами распластались крикливые фашистские лозунги и надписи:

«Deutchland, Deutchland, (uber alles!» — «Германия, Германия превыше всего!»

«Durch Opfer zu dem Sieg!» — «Через жертвы к победе!»

«Vorw (arts, Vorw (arts, durch Graber!» — «Вперед, вперед через могилы!»

Казенный символ веры фашистского солдата: «Glauben, k (ampfen, gehorchen!» — «Верить, сражаться и повиноваться!»

И самые свежие:

«Berlin bleibt deutsch!» — «Берлин останется немецким!»

«Sieg oder Sibirien!» — «Победа или Сибирь!»

«Wir werden niemals Kapitulieren!» — «Мы никогда не капитулируем!»

«Gott! Strafl England!» — «Боже! Покарай Англию!»

Около одного из них мы останавливаемся. Кто-то в лозунг «Никогда русские не будут в Берлине!» внес поправку, зачеркнув слова «никогда» и «не будут», и лозунг справедливо возвестил: «Русские в Берлине!»

Из значительно поврежденного артиллерией и авиацией здания редакции и типографии главной фашистской газеты «Фелькишер беобахтер» («Народный наблюдатель») ветром разносит газетные листы от 20 апреля, заполненные многочисленными похоронными объявлениями об офицерах и солдатах, погибших на Восточном фронте. На первой странице под заголовком «Наши чернила — кровь!» последний призыв к немцам кровью русских написать историю победы под Берлином.

...Ha бомбоубежищах три крупные желтые латинские буквы — LSR (Luftschutzraum — бомбоубежище).

У входа в метро — мертвые эсэсовцы. На раскрошенном кирпиче и щебне валяется записная книжка, на раскрытой страничке слова песни штурмовых отрядов:

Бей, барабан, бей, барабан!
В поход мы пошли на Россию.
Пусть большевистский красный стан
Узнает нас и нашу силу.
Шиповник алый расцветет,
Где провезем мы пулемет!

Заканчивается книжка последней записью 1 мая 1945 года: «Эти дни я живу в глубоком мрачном подвале. В моей жизни сплошная ночь. Свинцовое бесчувственное небо, в котором нет больше света, нет солнца и нет чудес. Мы лежим здесь, забытые Богом и покинутые Фюрером. Безжалостная пустота грызет наши сердца, ночь и мрак давят со всех сторон. Раньше мы пели, а теперь мы онемели. У нас нет песен и нет жизни».

Невдалеке — другая книжечка: красная, с гербом гитлеровской империи на обложке. Билет нацистской партии. Он начинается с предисловия Гитлера, затем напечатана так называемая «доска почета» с именами гитлеровцев, убитых во время путча 9 ноября 1923 года. На восьмой странице сверху: «Митглидсбух № 2828590. Ганс Мюллер, 1909 г. рождения». Личная подпись Гитлера и казначея Шварца. Фотокарточка молодого улыбающегося немца. Несколько страниц заклеены марками об уплате членских взносов — последняя марка за апрель 1945 года.

На чердаках, в сараях и подвалах наспех спрятаны, а то и закопаны в землю или просто брошены в мусор и щебень немецкие мундиры и шинели, среди них была и генеральская. Бойцы рассматривают ее, переворачивают, вороша палкой, брезгуя прикоснуться к ней руками.

159